Неточные совпадения
У Бычкова даже рот до ушей растянулся от удовольствия, возбужденного словами песни.
Выражение его рыжей физиономии до отвращения верно напоминало
морду борзой собаки, лижущей в окровавленные уста молодую лань, загнанную и загрызенную ради бесчеловечной человеческой потехи.
— Все вертишься под ногами… покричи еще у меня; удавлю каналью! — проговорил, уходя, Флегонт Михайлыч, и по
выражению глаз его можно было верить, что он способен был в настоящую минуту удавить свою любимицу, которая, как бы поняв это, спустя только несколько времени осмелилась выйти из-под стула и, отворив сама
мордой двери, нагнала своего патрона, куда-то пошедшего не домой, и стала следовать за ним, сохраняя почтительное отдаление.
Кот покорно лег на свой матрасик и закрыл глаза. Судя по
выражению его
морды и усов, он сам был недоволен, что погорячился и вступил в драку. Каштанка обиженно заскулила, а гусь вытянул шею и заговорил о чем-то быстро, горячо и отчетливо, но крайне непонятно.
— Как же вы не помните, да вы гляньте, — Иванов за ножку поднял со стеклянного стола невероятных размеров мертвую лягушку с распухшим брюхом. На
морде ее даже после смерти было злобное
выражение, — ведь это же чудовищно!
По собственному его
выражению, он «сивив з
морды — як пес», то есть седел, начиная не с головы, а с усов — как седеют старые собаки.
Наконец щенок утомился и охрип; видя, что его не боятся и даже не обращают на него внимания, он стал несмело, то приседая, то подскакивая, подходить к волчатам. Теперь, при дневном свете, легко уже было рассмотреть его… Белый лоб у него был большой, а на лбу бугор, какой бывает у очень глупых собак; глаза были маленькие, голубые, тусклые, а
выражение всей
морды чрезвычайно глупое. Подойдя к волчатам, он протянул вперед широкие лапы, положил на них
морду и начал...
И она шлепнулась с сучка, на который было снова влезла, в воду, нырнула в тину и совершенно зарылась в ней, чтобы посторонние предметы не мешали ей размышлять. Пять минут прошло, утки совсем было собрались лететь, как вдруг из воды, около сучка, на котором она сидела, показалась ее
морда, и
выражение этой
морды было самое сияющее, на какое только способна лягушка.